На расстоянии нескольких вдохов, чуть ближе, чем можно представить, и чуть дальше, чем можно дотянуться, она стояла и смотрела, как вдаль уходят корабли. Прислонившись лицом к стеклу, что-то шепча себе под нос, - она провожала в последний раз человека, которого любила больше всего на свете. По её щекам не текло слёз, её глаза даже не слезились, и рука не сжималась в кулак. Была заметна лишь маленькая дрожь в её хрупком теле. Лишь это небольшое недоразумение.
Сквозь эту толстую стену безразличия я разглядел долю печали и грусти в её образе. Может, там, в груди, её сердце билось и вырывалось наружу, но, чёрт его знает, - она молчала.
Я подошёл сзади и положил свои руки ей на плечи, на её хрупкие плечи, которым теперь нести такую тяжёлую ношу. Она даже не вздрогнула.
-Юки, пойдём, - тихо сказал я ей на ухо.
-Тран, а ты помнишь ту сказку о трёх кораблях, что твоя мама нам рассказывала?
-Прости, но нет, не помню, - вздохнул я, закрывая глаза и напрягая свою память, дабы вспомнить потерявшийся кусочек прошлого.
-Много лет назад, на одной прекрасной планете, где моря голубые и огромные, как небо, где воздух чистый, словно алмазы, из гавани уходили три корабля. Нет, они не в космос уходили, а уплывали в море. У одного были алые паруса, у другого синие, у третьего же — белые. У каждого из них своя дорога. Многое повидали корабли, многое пережили. Но обратно вернулся только один. Как ты думаешь, почему?
-Судьба? - я и вправду не знал ответа. Всегда весёлая и непринуждённая Юки в один момент превратилась в фарфоровую куклу, которую я так боялся разбить. Её щёки побледнели, руки похолодели.
-Нет, просто всё это время одна девушка ждала корабль с белыми парусами. Она молила Бога, чтобы ветер дул им в паруса. У неё была мечта — что бы они вернулись.
-Но ведь другие корабли тоже могли ждать люди, - как-то по-детски возразил я.
-Может быть. Но она хотела этого больше всего на свете. Только что бы он был жив. И деле не в том, что она его любила. А в том, что когда-то дала обещание, что обязательно его дождётся, - она всё так же смотрела куда-то далеко-далеко, не обращая внимания на обстановку вокруг.
-Это красивая история. Жаль, мы никогда не увидим таких кораблей, - и я закрыл глаза, представляя парусник.
Юки всё смотрела вдаль. Там уже ничего не было. Лишь пустой космос. Холодное и необъятное пространство, протянувшиеся на многие тысячи километров вперёд...
-Нам пора домой, - опять сказал я ей. Мне, если честно, надоело смотреть в никуда, даже если меня съедала тоска и невыносимое горе.
-А знаешь, мне грустно, что я не могу послать ветра ему в паруса, - её глаза закрылись, а губы плотно сжались. Мне показалось, что она вот-вот заплачет, но... Мне показалось.
-Юки, это жизнь. Прости, но тут ничего не поделаешь, - мои слова звучали неубедительно, и я это прекрасно понимал. Но ничего не мог поделать.
-Эта долбаная жизнь! Почему она отнимает счастье у ни в чём не повинных людей? - её лицо исказилось, недовольная гримаса застыла, показывая её истинные чувства.
-Очень часто справедливость уходит в тень. Ты же прекрасно это понимаешь. Мы тут уже не властны. Тем более, это было решение суда.
Она посмотрела на меня с диким изумлением. Я даже немного испугался , но понимал её. Терять дорогого тебе человека — худшее из всех бед на земле.

Ей было далеко не десять лет, она уже умела различать правду и ложь, умела ценить, а главное — любить. Ранним утром, когда на заснеженной Аккилиане было ужасно холодно, она выходила на балкон и выдыхала тёплые пары. Не знаю, чего она этим добивалась, но её взгляд был таким печальным и задумчивым, что я невольно ёжился и уходил обратно к себе, дабы не спугнуть раннюю пташку.
Она уже не была маленькой девочкой в розовом платье, которая любила аттракционы в Луно парке. И не смеялась она просто так . Что в ней осталось от прежней Юки? Не могу сказать точно. Лишь временами, когда она резко оборачивается, я понимаю, что она никуда не делась, эта девочка с зелёными глазами, она лишь уснула, накрывшись одеялом из боли.

Сколько бы она не ждала, сколько бы она не надеялась, ничего не вернуть. Смертный приговор для него стал и её приговором. Она плакала всего лишь один раз. У него на плече, сжимая его в объятиях. А он стоял с каменным лицом, легко обняв её за плечи, ничего не говоря. Она не понимала его безразличия. И только теперь я его понимаю. Что ему оставалось делать? Не мог он сказать, что вернётся, ведь с того света не возвращаются. Не мог сказать, что бы она не грустила, ведь она не сможет радоваться. Просто нечему больше. Не мог он признаваться в любви ей вечной - она её больше не почувствует. Он лишь стоял неподвижно и смотрел в одну точку на стене. На душе скребли кошки, просто раздирали на части. Кровь стыла в жилах. Но перед смертью не надышишься...
Целый месяц она ждала этого дня. Когда его увезут далеко-далеко, чтобы отнять самое дороге на свете — жизнь.

Часы пробили двенадцать. Она закрыла глаза и сжалась у меня в объятиях. Я чувствовал, как она дрожит, как подкашиваются её коленки. Я сжал её сильнее, потому что понял, она сейчас упадёт. Её хрупкое тело расслабилось и поддалось колебаниям воздуха. Моя маленькая Юки не просто потеряла сознание... Она больше никогда не проснётся.

Я опустил её на пол, прислонив головой к стеклу. Её кожа начала терять естественный румянец. Мне было жалко её, потому что человек рождён, чтобы жить. Она жить не хотела. Больше.
Сколько она выпила яду — не знаю. Но этого хватило, чтобы отправиться за ним. В бесконечный путь на корабле с белыми парусами.

Сейчас я вспомнил конец той истории про корабли. Корабль вернулся в гавань, все сошли с борта. Девушка выбежала из толпы и кричала чьё-то имя. На что ей вынесли тело. Холодное и бледное, как лепестки цветов сливы по весне. Он всё — таки вернулся домой. Она его дождалась. Жаль, что не смогла сказать ему об этом.